Перед началом генеральной репетиции спектакля «Двенадцатая ночь» в театре Моссовета режиссер Марк Вайль, поблагодарив собравшихся зрителей, предложил им чувствовать себя совершенно свободно и не стесняясь реагировать на все происходящее в шекспировской комедии. Если же что-то  очень сильно не понравится, то можно пускать в ход... помидоры, как это, собственно говоря, было во времена Великого барда.
Но столь сильных эмоций спектакль спектакль не вызывает, напоминая, скорее всего, несколько затянувшийся капустник, за ходом которого занимательно наблюдать. Не более того. Пожалуй, лишь однажды авторские слова дойдут, что называется, до сердца. Когда в порыве чувств графиня Оливия прокричит: «Мы своей Судьбы не господа. Что быть должно, то сбудется всегда». Подобная надежда на Высшие силы нам, сегодняшним зрителям, должна быть понятна. В этом мы чуть-чуть похожи на шекспировских героев, которым вместе с хорошим концом была дана еще и Любовь, позволившая им избавится от долго носимой маски и обрести наконец-то свое истинное лицо.
Но столь проникновенных моментов в спектакле театра им. Моссовета больше не будет, так как, наверное, это не входит в планы режиссера, решившегося «проиграть» ситуацию, а не традиционно «прожить» ее. Прием не новый, но интересный, позволяющий взглянуть на все иронично, несколько отстранено. Та часть публики, кому он приходится по душе, «подключается» к спектаклю и получает удовольствие, остальные же оказываются здесь чужими, совсем как Мальволио в компании, которой верховодят Мария и Сэр Тоби. Такая ненавязчивость, своего рода избирательность, вызывает уважение, но иногда наталкивает на мысль, что этот спектакль гораздо лучше бы выглядел в пространстве Малой сцены. Как «зрелище не для всех».
В нем много компонентов, указывающих на то, что действие могло бы происходить в любое время. Оркестрик, аккомпанирующий событиям и исполняющий вполне согласующиеся с ритмами и сегодняшнего дня мелодии. Декорации, решенные в условной манере, соединяющей в себе две стихии - Море и Театр. Сцена оборачивается то берегом, на которой волна поочередно выбрасывает Себастьяна и Виолу, то представляется огромной площадью, где актерами разыгрывается классический сюжет. Об этом красноречиво «говорят» костюмы, словно собранные из разных спектаклей, в которых было бы удобно и на модном подиуме.
В преложенных режиссером условиях артисты, как и зрители, делятся на два лагеря. Молодые существуют в спектакле с удовольствием, с легкостью выполняя режиссерские задания, более опытные исполнители предпочитают игровому азарту осторожность и четкий профессионализм. Но, как ни странно, само по себе положительное свойство лишает созданные ими сценический образы особой «изюминки». В первую очередь это относится к Евгению Стеблову (Мальволио) и Татьяне Догилевой, специально приглашенной на роль Оливии. Вероятно, актрисе еще не совсем комфортно в данном режиссерском рисунке. Она часто сбивается на «штампы», абсолютно свободно чувствуя лишь в пластических фрагментах, где покоряет зал превычной непринужденностью. Хотя открытия мы вправе были ждать ото всей роли, ведь профессиональная биография Догилевой начиналась именно с шекспировской героини Беатриче в студенческом спектакле ГИТИСа «Много шума из ничего», по мнению очевидцев, очень тонкой работы.
Какая-то новизна должна была обязательно присутствовать в новой роли Валерия Яременко. Но, к сожалению, пока мы видим эксплуатацию прежних достидений артиста, его умения решить образ прежде всего пластически. И Шут-Яременко не становится подлинным хозяином действия, каким его, по всей видимости, задумал режиссер.
Впрочем, здесь нет такой уж большой вины артистов, так как сам спектакль сейчас подобен своим главным героям, выброшенным в открытое море. Жизнь «Двенадцатой ночи» на сцене театра им. Моссовета толкьо начинается. Будет ли она счастливой, выпадает режиссеру и его артистам шанс «выплыть», покажет время. А, как известно, именно оно является главным судьей.